Последние - Страница 20

К оглавлению

(В столовой раздаются голоса.)

А л е к с а н д р. Я надаю ей пощёчин!

Н а д е ж д а. Ах, дура, дура...

И в а н. Но каково это отцу!

Н а д е ж д а (заглядывая в комнату Якова). Здесь нет её.

И в а н. Удар за ударом падает на мою голову!

А л е к с а н д р. Надо скорее выдать её за Ковалёва!

Н а д е ж д а. Ну конечно...

И в а н. Да, если он её возьмёт!

Н а д е ж д а. Не беспокойся, возьмёт!

(Голоса стихают, видимо, перешли в гостиную. Идёт Пётр, бледный, на лице пьяная улыбка, садится в кресло, закрывает глаза. Из маленькой двери выходит Софья; она наливает в стакан воды из графина на столике у кровати Якова.)

П ё т р. Опять кто-нибудь плачет?

С о ф ь я. Ты пришёл? Где ты был?

П ё т р. Кто это плачет?

С о ф ь я. Вера...

П ё т р. А, она вернулась...

С о ф ь я (подходя к нему). Да.

П ё т р (усмехаясь). Отсюда не уйдёшь... не-ет! И пробовать не стоит...

С о ф ь я (тихо). Петя, ты выпил?

П ё т р. Чуть-чуть, мама! Совсем немножко...

С о ф ь я. Зачем? Ведь это для тебя самоубийство!

П ё т р. Самоубийство - глупость! Ужасно дрянно, когда люди моих лет стреляются.

С о ф ь я. Господи! Как страшно ты говоришь! И - где ты был?

П ё т р (усмехаясь). У Кирилла Александровича. Но я больше не пойду к нему и вообще в ту сторону. Там - строго! Там от человека требуют такую массу разных вещей: понимания жизни, уважения к людям и прочее, а я... как пустой чемодан. Меня по ошибке взяли в дорогу, забыв наполнить необходимыми для путешествия вещами...

С о ф ь я. Тебя там и напоили?

П ё т р. Боже сохрани! Там пьют чай с философией и всякими другими премудростями, но... даже варенья не дают! Нет, я зашёл в трактир. Вот это хорошо!

С о ф ь я. Иди к себе и ляг...

П ё т р (задумчиво). И лежать... А вместе с тобой ляжет такая холодная, тяжёлая тоска... Какие средства ты знаешь против тоски?

С о ф ь я. Я ничего не знаю. Я боюсь говорить. Если бы все мы лгали это было бы лучше...

П ё т р. Молчать - лгать, говорить - лгать... Ну, иди, отирай слёзы... Неси воду... Это -Вере?

С о ф ь я (идёт). Да... Я позабыла...

(В двери сталкивается с Любовью и Яковом.)

Л ю б о в ь (Якову). Теперь - легче?

Я к о в (хрипло). Да... немного...

Л ю б о в ь. Очевидно, что ванны вредны тебе...

Я к о в. Пожалуй, так... Но Лещ этот...

Л ю б о в ь. Я приглашу другого доктора...

Я к о в. Неудобно... Лещ обидится...

П ё т р (вставая). Извиняюсь... я занял ваш трон!

Я к о в (усмехаясь). Сиди, сиди. Я лягу на постель... мне и сидеть трудно!

П ё т р (Любови). Ты видела Веру?

Л ю б о в ь (устраивая Якова). Пришла?

Я к о в. Ну, что? Как она?

П ё т р. Я не видел.

Л ю б о в ь (Петру). Побудь здесь, я пойду к ней... (Уходит.)

Я к о в. Нестерпимо жалко бедную девочку...

П ё т р. Разве человеку легче, если ты польёшь уксусу на рану его?

Я к о в (удивлённо). Ты точно Люба...

П ё т р. Люба? Она всегда видит больше других и оттого такая злая... О, вот идут люди разума...

Я к о в (с гримасой). Они станут кричать здесь, эх...

Н а д е ж д а (входит). Вы куда это спрятали Веру?

А л е к с а н д р. Как глупо!

П ё т р. Она с мамой...

Н а д е ж д а (присматриваясь). Ты что такой трёпаный? (Уходит в маленькую дверь.)

А л е к с а н д р. Как вы чувствуете себя, mon oncle?

Я к о в. Неважно... неважно...

А л е к с а н д р. Сердце? Helas... (Увы (франц.) - Ред.) Закурим...

Я к о в. Я бы попросил тебя...

А л е к с а н д р. Ах, pardon! При сердце табак вреден, а также вино, женщины и всё остальное!

П ё т р. Какой он остроумный, дядя!

Я к о в (грустно). Да...

А л е к с а н д р. А ты зачем здесь?

П ё т р. Дядя, один гимназист - ужасный комик - однажды сказал:

Чтобы не повредить покою своему,

Не спрашивай людей - зачем и почему...

А л е к с а н д р. Му-му-му - какие-то телячьи стихи!

Н а д е ж д а (выскакивает, возмущённая). Любовь просто обезумела от злости!

А л е к с а н д р (закуривая). Что ещё?

Н а д е ж д а. Дядя, вы имеете на неё влияние, вы должны укротить её, она развращает Веру...

Я к о в (волнуясь). Развращает? Люба...

Н а д е ж д а. Что за идеи у неё!

Я к о в (Александру). Я вас просил не курить здесь...

А л е к с а н д р. О, pardon!

Я к о в (слабо). Я не могу спорить, Надя, - мне худо... Но говорить так о Любе... прошу... не надо...

Н а д е ж д а. Она внушает Верке мерзости!

И в а н (идёт). Гм... а Леща всё нет...

(Маленькая дверь с шумом растворяется, выскакивает Вера, за нею идут Софья и Любовь.)

В е р а (горячо, с тоскою). Вы обе - и ты и мама - ошибаетесь! Папа, ты честный, хороший человек!

И в а н (торжественно). Несчастная! Тебе ли сомневаться в этом?

П ё т р (грустно усмехаясь). Эх, Верка...

В е р а. Папа, не говори так... с жестами! Пусть я дурная, пусть грязная, но ведь я - дочь тебе, я кровь твоя!

И в а н. О, да, к несчастию...

П ё т р. Какой прекрасный комик пропадает!

В е р а. Папа, скажи мне, отвечай!

Я к о в (его не слышат). Уйдите... здесь не место...

И в а н (отталкивая Веру). Ты не имеешь права спрашивать меня!

В е р а. Не имею?

И в а н (идя к Петру). Ты что сказал?

А л е к с а н д р (удерживая его). Стой, отец, я надеру ему уши.

С о ф ь я (спокойно). Не смей!

П ё т р (выступая из-за её плеча). Хочешь драться, полицейский?

И в а н. Вот! Вот, Надя...

В е р а (с отчаянием). Папа, я тебя прошу...

П ё т р (бледный, трясётся). Отец, она имеет право требовать у тебя ответа, она не знает - кто ты? Мы оба спрашиваем, - впрочем, я не буду, но ей, чтобы жить, нужно знать - честный ли человек её отец?

И в а н (поражён). Что? Что?

Н а д е ж д а. Петька, замолчи!

С о ф ь я (тихо, внушительно). Пусть они говорят!

П ё т р. Я думаю, отец, что нечестные люди, больные - вообще, нехорошие люди - не имеют права родить детей...

А л е к с а н д р (усмехаясь). Вот осёл! Разве это делается по праву?